Прошло 15 лет с того времени, как в Пекине в итоге еще одного раунда шестисторонних переговоров по ядерной дилемме Корейского полуострова (начатых в 2003 г. КНДР, США, КНР, РК, Россией и Японией) было принято Совместное Заявление о принципах денуклеаризации. Каковы итоги и перспективы?
Представляется, что северокорейцам в любом случае, независимо от предстоящего развития событий, принципиально было бы выяснить из первых рук, что представляет собой переговорный процесс по настолько чувствительной теме, каковы характеристики декларирования и верификации, также гарантии, и учитывать остальные «подводные камешки». Не один раз также предлагалась мысль обсуждения вероятных характеристик системы коллективной сохранности под эгидой соответственной рабочей группы, возглавляемой Россией. Потом эти мероприятия могли бы содействовать возрождению шестистороннего дипломатичного процесса.
Невесёлый юбилей
В заявлении от 19 сентября 2005 г. предусматривались меры по поэтапному отказу от ядерного потенциала на Корейском полуострове в обмен на создание механизма поддержания мира и сохранности, который учитывал бы интересы всех сторон.
Для КНДР, о сворачивании ракетно-ядерной программки которой сначала и шла речь, основной энтузиазм состоял в ликвидации опасности государственной сохранности и получении «безотзывных» гарантий невмешательства как кандидатуры ядерному сдерживанию. Практически эти договоренности конкретизировали формулу «мир в обмен на ядерное орудие», по которой США и КНДР при поддержке заинтересованных государств пробовали решить эту делему с 1990-х гг.
В документе был закреплен принцип «действие в обмен на действие»: Пхеньян обязался двигаться по пути демонтажа ядерной программки в обмен на определенные уступки. Вопросец о уже сделанном заделе для производства ядерного орудия (его на Севере Кореи тогда в готовом виде еще не было) остался подвешенным. За КНДР признавалось право на мирное внедрение ядерной энергии, а все участники переговоров соглашались обсудить вопросец о поставке КНДР легководного ядерного реактора. Были также зафиксированы намерения восстановить дела КНДР с США, Японией и Южной Кореей при условии возврата КНДР в ДНЯО и под контроль МАГАТЭ.
Чудилось бы, перед нами пример конструктивного дипломатичного урегулирования сложной трудности, компромисса, учитывающего базисные интересы всех участников и предлагающего план движения к намеченным целям. И все это даже невзирая на то, что почти все противоречивые моменты были отложены. Но делать условия стороны не торопились.
США очевидно рассчитывали на скорый кризис КНДР и поглощение Севера Югом, что автоматом решило бы ядерную делему. Они не собирались признавать право «диктаторского режима» на существование.
КНДР, понимая, что отказ от единственно надежного инструмента сдерживания в таковых критериях был бы самоубийством, форсировала создание настоящего ракетно-ядерного потенциала (1-ое ядерное устройство было испытано немногим наиболее, чем через год).
Пробы продолжения переговорного процесса как в многостороннем, так и в двухстороннем формате в следующие годы ни к чему не привели. США как и раньше настаивают, что КНДР «должна» разоружиться, и употребляют способы санкций и изоляции, сколачивая международную коалицию. Ответ КНДР — значимый прогресс в ядерном вооружении (сейчас у нее есть межконтинентальные ракеты — правда, недостаточно переработанные — и термоядерные боезаряды).
Логично, что стороны все никак не могут — быстрее, не желают — условиться о устраивающих их уступках. Таковой сценарий вновь повторился во время беспримерного периода дипломатии на высшем уровне в 2018-2019 гг. Да, на самом деле, на имеющихся критериях условиться и нереально — США и их союзники не желают смириться с правом КНДР на самооборону и международную правосубъектность, а Пхеньян не лицезреет оснований для сдачи собственного единственного козыря.
Время выбора
Может быть ли возрождение процесса претворения в жизнь принципов, заложенных в шестистороннем заявлении? С учетом сделанного за эти годы сурового ракетно-ядерного потенциала КНДР, есть ли надежда, что страна откажется от него в обмен на туманные обещания «наилучшей жизни» со стороны США и их союзников, в том числе Южной Кореи?
Как представляется, от плана денуклеаризации Корейского полуострова, согласованного в процессе прошедших раундов шестисторонних переговоров, остался лишь фасад. Естественно, отлично, что режим нераспространения — краеугольный гранит глобальной стратегической стабильности — совершенно существует в сегодняшние, но рассчитывать на реализацию таковой дорожной карты в прежнем виде — лишний оптимизм.
Представляется, что КНДР уже прошла точку невозвращения и считает себя ядерной державой с надлежащими правами и обязательствами, в том числе в международно-правовом поле — кое-чем вроде Пакистана. Она утверждает, что вышла из ДНЯО легитимно, согласно его ст. 10, фиксирующей такое право всякого участника Контракта, если «он решит, что связанные с содержанием реального Контракта исключительные происшествия поставили под опасность высшие интересы его страны». Обещания о денуклеаризации же, наверняка, стоит разглядывать в контексте выполнения ст. 6 ДНЯО, речь в какой идет о обязательстве участников «вести переговоры о действенных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближнем будущем и ядерному разоружению, также о договоре о всеобщем и полном разоружении под серьезным и действенным интернациональным контролем». Другими словами условием собственной денуклеаризации КНДР, видимо, считает, ликвидацию ядерной опасности в глобальном масштабе.
У мирового общества нет средств для того, чтоб вынудить КНДР поменять позицию. Переговорное решение, как было показано выше, не просматривается, а гибридная война, в том числе экономические санкции, не могут подходящим образом повлиять на управление закрытой страны в вопросце, который является для него экзистенциальным. Единственный способ — это война на ликвидирование, но последствия ее настолько кошмарны, что «овчинка не стоит выделки». Невозможность военного решения отлично проиллюстрирована событиями 2017 г., когда, невзирая на все опасности Д. Трампа о «огне и ярости», Ким не уступил, и на наиболее конструктивные меры никто не отважился.
Принципиальное наблюдение. Невзирая на то, что полуостров считается жаркой точкой, уже много лет никаких чертовских событий там не происходит. В отличие от остальных кризисных регионов за 67 лет, прошедшие с момента заключения перемирия, число прямых вооруженных столкновений тут не так велико — речь обычно идет о демонстрации силы, а число утрат с обеих сторон исчисляется десятками. На полуострове сложилась конфронтационная стабильность, и в ее нарушении никто не заинтересован.
У КНДР нет ни обстоятельств, ни средств на безнаказанную злость. США, убедившись в тщетности надежд на распад режима в итоге изоляции, отложили в длинный ящик планы по ликвидации КНДР как страны и поглощения местности своим союзником — Южной Кореей. В самой РК, где заклинания о объединении страны являются частью государственного склада ума, в крайние годы тоже больше (в особенности представители новейшего поколения) отдают для себя отчет в том, что присоединение Севера принесло бы неподъемные трудности. В этом контексте не исключена даже штатская (партизанская) война, в т.ч. с внедрением ОМУ, а уж трудности в экономической и социальной сферах очевидно будут настолько значительны, что могли бы поставить под опасность статус страны в мире и ее экономические позиции. Китай и Наша родина выступают против развязывания конфликта и за стабильность, а в перспективе — за эволюцию и мирное сосуществование 2-ух Корей. Япония, на самом деле, испытывает только иррациональный ужас перед КНДР, но не имеет ни своей концепции, ни сил на изменение ситуации.
Таковым образом, сегодняшний принужденный штиль в случае отсутствия в ядерной программке КНДР драматических поворотов, и тем наиболее, ее возможная заморозка на фоне вялотекущих переговоров и отсутствия провокаций, в той либо другой мере устроит всех; тем наиболее на фоне куда наиболее суровых вызовов в глобальном масштабе и в остальных регионах. Как оказывается, баланс интересов в Корее сложился сам собой — так и не нужно его разрушать.
Дипломатичный процесс
В таком случае наступил момент для практического вопросца — как оформить этот баланс, чтоб избежать непонимания и иметь механизм обсуждения и согласования интересов?
И здесь на сцену выходит почти всеми уже похороненная «шестисторонка». Да, сначала века она не достигнула фуррора — к переговорному решению просто никто не стремился. США только пробовали продолжить «управляемый хаос» в расчете на то, что таковым образом получится надзирать и ослабить КНДР (имея в виду также значимость сохранения военного кулака на границах с Китаем), а Пхеньян только прощупывал почву для вероятных в дальнейшем уступок.
Шестисторонние переговоры оказались очень успешными для того, чтоб их результаты были воплощены в жизнь. Тем не наименее Совместное заявление — это не только лишь монумент эры, да и собственного рода инструктивный материал, как находить точки соприкосновения.
Но ситуация поменялась. Направляет на себя внимание тот факт, что это стали признавать даже в США. Южноамериканские ученые сейчас выделяют 5 сценариев решения трудности ядерного орудия в КНДР — начиная от однобокой денуклеаризации и заканчивая, на самом деле, созданием системы контроля над вооружениями. Возникновение в научном обиходе таковой концепции только принципиально. На самом деле это значит неразговорчивое признание того, что рассчитывать на отказ КНДР от ядерного орудия не приходится, и нужно стремиться только к контролю над ним и предотвращению роста ядерной опасности.
Непременно, все это не непременно приведет к трансформации официальной позиции. Но в новейших критериях и переговоры должны вестись с совершенно иным мандатом. Они (подобно долголетним советско-американским переговорам по сокращению вооружений) подабающие быть посвящены статусу и судьбе уже имеющегося у Северной Кореи ядерного орудия, и гарантиям отказа от его совершенствования, сворачиванию программки производства. Взамен КНДР получала бы ассиметричные призы в политической, экономической и социальной областях, которые дозволили бы стране «конвенциализироваться», стать наиболее «применимой» для собственных партнеров.
В наиболее отдалённом будущем зависимо от развития глобальной ситуации это могло бы вызвать такие положительные процессы во внутренней и наружной политике страны, что делало бы все наименее необходимым «ядерный сдерживатель». Может быть даже, что на каком-то шаге КНДР смогла бы приобрести «израильский статус» — декларировать отсутствие ядерного орудия, на самом деле не отказываясь от остаточного потенциала оборонной достаточности.
Вот о этом (в связи с доказанной невыполнимостью достигнуть компромисса на американо-северокорейском треке) и могла бы пойти речь в «новеньком издании» шестисторонних переговоров. Как они способны отвечать интересам всех сторон?
Во-1-х, США, а за ними и все другие, утверждают, что основная цель дипломатичного процесса — денуклеаризация КНДР. Шестисторонние переговоры дозволят дискуссировать ее модальности, этапы и сроки (как было обозначено выше — став каналом сотворения региональной системы контроля над вооружениями). Может быть согласовать на многосторонней базе и механизм верификации. Основное, что КНДР на время переговоров будет обязана отрешиться либо серьёзно ограничить развитие программ ОМУ.
Во-2-х, ценность всех участников (пусть в разной степени) — сохранение мира и сохранности в регионе. Переговорный процесс отвел бы опасность военного конфликта, дозволил бы возобновить диалог о сотрудничестве в области сохранности, в том числе, и в сфере конвенциональных вооружений. В его рамках вероятна разработка мер доверия и остальных испытанных временем в остальных регионах устройств, которые касались бы всей Северо-Восточной Азии.
В-3-х, навряд ли кто-то может открыто выступать против рвения к достижению целей экономического и общественного развития. В рамках шестистороннего процесса можно согласовать поэтапное снятие санкций против КНДР в обмен на важные шаги с ее стороны, способствовать ее возвращению в международную финансово-экономическую систему (это сделало бы лишними сероватые и прямо преступные схемы торгово-финансовых отношений, к которым КНДР прибегает на данный момент). Беря во внимание настрой Ким Чен Ына на социально-экономический прогресс, увиденный за ним в прошлые годы, это содействовало бы маркетизациии экономики, а на данной для нас базе — определённой либерализации и эволюции общества в сторону принятых в большинстве государств мира норм. Не считая того, в рамках шестистороннего процесса может быть выделение составляющей регионального экономического сотрудничества. Можно было бы реанимировать начатые ранее многосторонние проекты (жд, газовый, электроэнергетический) и изучить новейшие.
Стоит также отметить, что любая сторона-участник шестисторонних переговоров имеет свои национально-государственные интересы и национальные стратегии, которые характеризуются возрастающими противоречиями (в особенности в связи с американо-китайской и американо-российской конфронтацией). «Шестисторонка» — комфортная площадка для того, чтоб уточнять оценки региональных действий, «сверять часы», не педалируя разногласия. Думается, спецам по региональным делам будет легче отыскать общий язык и точки соприкосновения, чем на «неспециализированных» интернациональных площадках типа ООН.
В конце концов, принципиальный нюанс состоит в том, что до «концерта держав», естественно, далековато, но таковой механизм, который уже практически действует в режиме двухсторонних дипломатичных консультаций, дозволил бы гармонизировать интересы. Не исключено даже, что в перспективе — естественно, отдаленной — потребности перманентного дипломатичного процесса, в том числе в онлайн эру, сделают нужным создание собственного рода повсевременно работающего секретариата. Либо даже — если помечтать — интернациональной организации. Вообщем, для этого очень почти все в глобальном порядке обязано поменяться. Но шестисторонний формат в Северо-Восточной Азии (где никогда таковых региональных организаций не было) может стать полем для опыта по созданию новейшего типа отношений центров силы.
Таковым образом, плюсов много, а суровый минус лишь один — неразговорчивое признание де-факто ядерного статуса КНДР. С иной стороны, КНДР ни в чьем признании для поддержания такового статуса не нуждается, а в отсутствие диалога у нее развязаны руки для его предстоящего укрепления. Сумеют ли ее противники преодолеть идиосинкразию во имя определенного результата — понижения военной опасности и недопущения роста ядерного потенциала КНДР?
Русские инициативы?
Наша родина с самого начала попыток дипломатичного решения ядерной трудности Корейского полуострова выступала за многосторонний подход (напомним, что сама мысль «шестисторонки» была выдвинута Москвой еще в 1994 г.). Логично, так как лишь таковой формат давал ей возможность в этом процессе участвовать. Разумеется, русские глубинные интересы диктуют продолжение конкретно такового подхода. Опосля встречи с Ким Ченыном в апреле 2019 г. В. Путин выделил: «Не понимаю, необходимо ли прямо на данный момент возобновлять этот [шестисторонний] формат, но я глубоко убежден, что если мы дойдем до ситуации, когда необходимо будет производить какие-то гарантии одной из сторон, в этом случае гарантии сохранности КНДР, то без интернациональных гарантий тут не обойтись».
Но форма процесса и его содержание — вещи различные. Реализация сформулированного полтора десятилетия вспять курса на поэтапное решение каждый раз (до крайней пробы в 2018- 2019 гг.) срывалась из-за различия декларированных и настоящих целей. А ведь в том же каноне выдержана предложенная Россией вместе с КНР в июле 2017 г. дорожная карта (конкретизированная в плане действий 2019 г.). Согласованные документы подразумевают, что если действие не имеет прямой каузальной увязки с полной денуклеаризацией КНДР, то и двигаться в этом направлении не нужно. Бесперспективность такового подхода сейчас отлично видна.
Меж тем произошла смена базисной позиции КНДР, основанная на обретенном ею ядерном статусе. По словам профессионалов, это значит последующее: «Если ранее в Пхеньяне были готовы на собственного рода обмен, при котором любой шаг северокорейцев по направлению к денуклеаризации сопровождался бы надлежащими действиями со стороны Вашингтона, к примеру, снятием части санкций, то опосля Ханоя эта схема управлением КНДР была категорически отвергнута. Как было сказано, “торговли больше не будет”… практически был выдвинут ультиматум, касающийся полного переформатирования базисных подходов к урегулированию ЯПКП».
Представляется, что русские спецы должны пристально изучить сегодняшнюю ситуацию, чтоб хотя бы на доктринальном уровне привести стратегию в соответствие с реальностью. Очевидно, недозволено отрешаться от цели провести денуклеаризацию КНДР, что так принципиально для защиты режима нераспространения. Обязана сохраниться и приверженность поэтапному подходу — дипломатичное прикрытие политики никто не отменял.
Но, как обосновала история, «в лоб» решить эту делему не получится. Пора хотя бы во внутренних концепциях признать, что в обозримом будущем хотимым результатом было бы создание системы контроля над вооружениями и их сокращения, а не полная денуклеаризация.
Поначалу такое осознание можно было бы доносить до русских партнеров по каналам «второго трека». Зависимо от состояния российско-американских и американо-китайских отношений время даст подсказку, можно ли такую позицию официализировать и если да, то в которой форме (скажем, в русле развития российско-китайской дорожной карты).
Если же американо-северокорейские переговоры возобновятся, допустим, опосля президентских выборов в США, Москве стоит быть готовой к объяснению ее проработанной полосы. Русское преимущество — отличные каналы связи с КНДР и колоссальный опыт переговоров по ограничению и сокращению стратегических вооружений. Можно было бы предложить северокорейцам поделиться с ними таковым опытом. Недозволено исключать и трёхсторонний формат — когда таковым опытом в неофициальном порядке могут поделиться участники американо-советских переговоров и спецы с обеих сторон.
Представляется, что северокорейцам в любом случае, независимо от предстоящего развития событий, принципиально было бы выяснить из первых рук, что представляет собой переговорный процесс по настолько чувствительной теме, каковы характеристики декларирования и верификации, также гарантии, и учитывать остальные «подводные камешки». Не один раз также предлагалась мысль обсуждения вероятных характеристик системы коллективной сохранности под эгидой соответственной рабочей группы, возглавляемой Россией. Потом эти мероприятия могли бы содействовать возрождению шестистороннего дипломатичного процесса.
Источник: