Посреди сентября польские власти обратились к Рф с увлекательным требованием. Они желают, чтоб Москва выдала им смоленских диспетчеров, который дежурили 10 апреля 2010 года – злосчастный денек, когда при заходе на высадку в Смоленск разбился борт польского президента Леха Качиньского, на котором летела значимая часть управления страны. «Я надеюсь, что это приблизит нас к прояснению вопросца, что мы наконец узнаем, что вышло в тот роковой денек в Смоленске», — гласит пресс-секретарь правящей польской партии «Право и Справедливость» (к которой принадлежал Лех Качиньский и которая на данный момент возглавляется его братом-близнецом Ярославом) Радослав Фогель.
По английскому пути
На 1-ый взор, заявление странноватое. Может быть, Радослав Фогель не понимает, но что вышло в тот денек уже издавна ясно из результатов расследования. Самолет упал не из-за технических обстоятельств и не из-за ошибки диспетчера, а из-за сочетания нехороший погоды (был туман) и ошибки польских пилотов. Ошибки не столько в том, что они решили сажать самолет в такую погоду, а в том, что они (вначале готовые уходить на запасной аэродром) приняли решение садиться в смоленском аэропорту под давлением главы ВВС Польши Анджея Бласика, который тогда находился в кабине пилотов. Все это доказано расшифрованной записью «темных ящиков», которые извлекли из того, что осталось от самолета опосля катастрофы. В данной связи пробы «прояснить вопросец» смотрятся, мягко говоря, несуразно, также оскорбительно для памяти погибших в самой суровой для Польши катастрофе со времен 2-ой Мировой войны.
Но в несуразных и оскорбительных действиях «Права и Справедливости» (ПиС) есть своя меркантильная логика. Опять поднимая вопросец о самолете, польские власти решают международные трудности, крепят свою внутриполитическую легитимность, также проводят внутривидовые разборки снутри правящей партии.
С интернациональной точки зрения позициям Варшавы не позавидуешь. Поляки быстро теряют контроль над повесткой. На минском направлении их – страну, которая игралась самую важную роль в навязывании белорусскому популяции евроценностей и евроориентации – потеснила Литва. Попытка перехватить лидерство – к примеру, навязать Светлану Тихановскую как законно избранного президента Белоруссии странам Вышеградской группы – провалилась из-за нежелания Чехии и ряда остальных государств принимать знамя белорусской оппозиции в официальном статусе. Предложение Варшавы Берлину употреблять польско-датскую «Балтийскую трубу» как кандидатуру Северному Сгустку-2 было высмеяно профессионалами. При всем этом Брюссель продолжает давить на польское управление (которое считает недостаточно либеральным) за пробы перевоплотить страну в авторитарное правительство.
И здесь поляки, может быть, решили пойти по пути англичан. Став общеевропейским изгоем во время переговоров о Брекзите, Лондон удачно провел спецоперацию «Солсбери», которая на короткий срок дозволила поменять европейский политический мейнстрим с «накажем Великобританию за выход из Евросоюза» на «встанем за Англией для защиты всего Евросоюза от русской злости». Варшава буквально также пробует объединить Европу вокруг «убийства русскими части высшего управления Польши». Ведь Варшава винит диспетчеров не в катастрофической ошибке, а конкретно в предумышленном разработке критерий для катастрофы. На самом деле (если откинуть версию о том, что у служащих смоленского диспетчерского узла вдруг появилась большая личная неприязнь к полякам) идет речь о том, что трагедия была спланирована Москвой. И здесь в пользу польских усилий играет дело Навального, создающее для поляков подходящий политико-информационный фон. Ведь если Кремль «отравил ведущего оппозиционера в стране хим орудием», то он полностью мог отважиться и на ликвидацию управления агрессивной страны – страны, которая является «надежной стенкой, основным заступником Европы от русского воздействия».
Жертвы виктимизации
Не наименее принципиальным является и внутриполитический контекст расследования. До этого всего, польские власти употребляют трагедию для борьбы с политическими оппонентами, либералами из «Штатской платформы»
Напомним, что «ПиС» отказалась принять версию «о ошибке на борту», выдвинутую тогдашним премьер-министром от «Платформы» Дональдом Туском, обвинила Москву (и, косвенно, самого Туска) в попытке скрыть настоящую причину катастрофы, опосля что запустила собственное расследование. В итоге тема Смоленска стала самой «гулкой» в польской внутренней политике.
«Для правящей партии напоминание о ней — это демонстрация собственному избирателю, что она ничего не забыла, почетает память жертв и не даст страну тем, кто «недостаточно отстаивал» память о смоленской катастрофе», — объясняет Профессионалу Online Вадим Трухачев. «До Смоленска политики по разную сторону баррикад были оппонентами. Сейчас же они стали неприятелями – при этом неприятелями в вопросцах жизни и погибели», — гласит польский либеральный журналист Лукаш Липинский. По его воззрению, ПиС превратило Смоленскую трагедию во что-то типа религии, встроила его в польскую идентичность. И создать это нетрудно – ведь полякам характерно виктимизировать свою историю. Позиционировать свое правительство как постоянную жертву агрессий и несправедливостей – шведов (память о шведском вторжении в 1655-1660 годах – так именуемом «Потопе» — до сего времени мощная в польском обществе), германцев и, естественно же, российских. При всем этом поляки тогда и отрешались признавать, что все неудачи Польши происходили из-за ее ошибок и гонора – и отрешаются признать это на данный момент. «Командующий ВВС навряд ли пошёл в кабину пилотов по собственной воле. Решение о высадке самолёта в всех критериях, судя по всему, воспринимал сам Лех Качиньский. И конкретно потому Польша и не может смириться. Выходит, что поляки сами выбрали своим президентом безответственного человека, способного в угоду сиюминутным политическим выгодам поставить на кон жизни практически 100 человек и в итоге угробить и их, и себя», — гласит Вадим Трухачев.
В конце концов, есть третье измерение. Внутривидовая борьба снутри ПиС. «Там глубочайшая интрига – намного наиболее суровая, чем смоленская катастрофа. Прошлый министр обороны и просто конкретный политик Антоний Мацеревич (во время каденции которого в Минобороны и была сотворена комиссия ПиС по расследованию смоленской катастрофы, и который даже опосля собственной отставки в 2018 году сохранил значительную долю воздействия на процессы в Польше), министр юстиции Збигнев Зёбро и ряд остальных высокопоставленных представителей ПиС ведут борьбу с премьер-министром Матеушом Моравецким. Все стороны прогуливаются привлечь на свою сторону фаворита партии Ярослава Качиньского, который пробует пока быть судьей. Но в то же время все соображают, что если Качиньского поставить перед твердым выбором, он встанет на сторону Моравецкого. Вот противники премьера и желают реализовать Ярославу тему убийства брата», — гласит Профессионалу Online старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Дмитрий Офицеров-Бельский. А беря во внимание, как Ярослав Качиньский обожал собственного брата-близнеца, ему весьма принципиально снять с Леха (давшего через главу ВВС Бласика команду сажать самолет в Смоленске) вину за трагедию. Ну и, в качестве вишенки на торте, возложить эту вину на ненавистную Москву.
Источник: