Сверхзадача и стратегия
Недавнешнее решение Синдзо Абэ сложить с себя возможности премьер-министра сделалось одним из более важных интернациональных событий крайнего времени. Меж тем эта новость пришла из страны, где преждевременная отставка премьер-министра является обыкновенной, в чём-то даже рутинной практикой. К примеру, в 2007 г., когда Синдзо Абэ уходил в отставку с должности главы собственного первого кабинета, особенного энтузиазма к этому событию не появилось — политической харизмы у него в те времена было приметно меньше.
Возникает вопросец: какую неповторимую сверхзадачу, не считая улучшения отношений с Россией, этот политик пробовал решить, возвратившись в 2012 г. на пост премьер-министра? Планы пересмотра пацифистских положений конституции были ещё у премьер-министра Нобосукэ Киси (1957-1960 гг.), деда С. Абэ по материнской полосы. Выяснение судеб японцев, похищенных северокорейскими спецслужбами, издавна уже сделалось бесспорным ценностью для всякого главы японского правительства.
Совместно с тем неосуществлённые намерения С. Абэ в сфере наружной и оборонной политики, может быть, стоит разглядывать не по отдельности, как часть наиболее широкого плана, направленного на избавление Стране восходящего солнца от восприятия её в регионе и за его пределами как страны, побеждённой во 2-ой мировой войне, но потом избежавшей заслуженного наказания. Был даже предложен особый термин — «проактивный пацифизм». При всем этом работа по иным фронтам этого плана оказалась в главном удачной.
В 2013 г. была принята 1-ая в истории страны Стратегия государственной сохранности. В 2014-2015 гг. по инициативе С. Абэ состоялся пересмотр жёстких самоограничений на экспорт японской военной продукции и на роль Токио в коллективной самообороне, превратившихся ещё в период прохладной войны не только лишь в «священную корову» для значимой части пацифистски настроенного японского общества, да и в принципиальный элемент регионального статус-кво.
Конкретно С. Абэ и его влиятельные однопартийцы, к примеру, Таро Асо, стали создателями концепции «Видения вольного и открытого Индо-Тихоокеанского региона», которая уже стала принципиальной частью не только лишь региональной, да и глобальной повестки (термин «Индо-Тихоокеанский регион» начал ограниченно употребляться ещё в 1960-е гг.). О слиянии «2-ух морей» С. Абэ гласил в своём выступлении в индийском парламенте в 2007 г. (его 1-ый срок на посту главы правительства Стране восходящего солнца). В предстоящем «судьба» концепции Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) оказалась тесновато связанной с политической карьерой С. Абэ.
Уход и новейший старт
1-ые пробы Токио продвигать новейшую региональную теорию закончились с уходом С. Абэ в отставку в 2007 г. и поражением Либерально-Демократической партии Стране восходящего солнца на парламентских выборах 2009 г. Опосля возврата С. Абэ на пост главы правительства Стране восходящего солнца в 2012 г. теория Индо-Тихоокеанского региона не только лишь возвратилась в японский внешнеполитический дискурс, да и в предстоящем почти во всем была принята администрацией Д. Трампа за базу своей Индо-Тихоокеанской стратегии. Уже даже то, что предложенный Токио термин «вольный и открытый Индо-Тихоокеанский регион» стал употребляться в документах Госдепартамента и Пентагона, можно было бы считать весомым фуррором Стране восходящего солнца, которую обычно критикуют за «послушливое следование в фарватере южноамериканского внешнеполитического курса». Но Токио в этом случае не является просто «поставщиком терминологии» для Вашингтона.
Правительство С. Абэ выступало за наиболее мягенький вариант реализации идеи ИТР, предпочитая инфраструктурное облагораживание региона и свободу судоходства жёстким действиям по сдерживанию Пекина в традициях прохладной войны. В крайнее время и США разглядывают экономическую составляющую как один из главных частей концепции ИТР. О этом свидетельствует, а именно, ряд практических шагов — к примеру, учреждение в 2018 г. Компании по финансированию интернационального развития США (U.S. International Development Finance Corporation, DFC).
Дальше, в ноябре 2019 г., в процессе Индо-Тихоокеанского бизнес-форума в Бангкоке, было объявлено, что Южноамериканская компания по личному иностранному инвестированию вместе с Австралийским департаментом зарубежных дел и торговли, Японским банком интернационального сотрудничества организовали инфраструктурный проект «Сеть голубых точек» (BlueDotNetwork) — многоуровневую инициативу, ориентирующую муниципальные структуры, личный сектор, неправительственные организации на создание качественной инфраструктуры на принципах открытости и инклюзивности. «Сеть голубых точек» будет оценивать и сертифицировать предлагаемые к реализации, сначала, в ИТР, также за его пределами, инфраструктурные проекты исходя из убеждений соответствия обычным для Запада принципам и эталонам открытого рынка, транспарентности и денежной стойкости.
С «поясом» не по пути
Но пока ни Токио, ни Вашингтон не смогли предложить что-либо наиболее обширное, чем поиск альтернатив китайскому проекту «Пояса и пути», что может свидетельствовать о реактивном нраве концепции ИТР в целом. Тем не наименее конкретно японская версия концепции ИТР сейчас проработана идеальнее всего. Вашингтон также предпринял попытку облечь собственный взор на теорию ИТР в нечто наиболее конкретное, опубликовав в ноябре 2019 г. доклад «Вольный и открытый Индо-Тихоокеанский регион: двигаясь к новенькому видению (Free and Open Indo-Pacific: Advancing a Shared Vision).
Протекционистские меры Д. Трампа — к примеру, выход из Транстихоокеанского партнёрства — в целом плохо смешиваются с японским подходом к ИТР, основанным на принципах либерализма. В Токио настаивают, что Япония продвигает свою, автономную от американской, версию концепции, делающую упор на экономической составляющей и открытую для остальных стран. Этот подход быть может применимым и для Рф при соблюдении ряда критерий, о которых, а именно, гласил В. Путин на заседании Валдайского клуба в 2019 г. К примеру, входящая в теорию мысль «базовых прав», по воззрению Токио, обязана иметь отношение не к внутренней политике, а к развитию интернациональной торговли, основанной на равных для всех и прозрачных правилах.
Токио также старается почти во всем «играться на опережение», а именно, стремясь к наиболее тесноватому вовлечению АСЕАН в Индо-Тихоокеанскую повестку. И в качестве положительных трендов можно отметить попытку синхронизации японского и асеановского подходов к концепции Индо-Тихоокеанского региона в 2018-2019 гг. Страны АСЕАН не входят в число стран, которые, по воззрению основных разрабов концепции ИТР, являются её главными участниками (так именуемая «Четвёрка»: США, Япония, Индия, Австралия). Но в Токио разглядывают АСЕАН в качестве географического «сердца» стратегии. Не считая того, почти все государства-участники Ассоциации имеют устойчивые экономические связи с Японией, а в крайнее время выступают и в качестве региональных партнёров Токио по вопросцам сохранности [1].
В мае 2018 г. глава МИД Сингапура Вивиан Балакришнан заявил, что до того времени, пока принцип центральной роли АСЕАН не будет чётко зафиксирован в японском «Вольном и открытом видении Индо-Тихоокеанского региона», Сингапур не хочет участвовать в мероприятиях, имеющих отношение к деятельности «Четвёрки». Подобные взоры повстречали поддержку посреди остальных государств-участников АСЕАН: в августе 2018 г. со стороны их представителей прозвучали заявления о том, что им будет трудно поддержать «стратегию», направленную, предположительно, против Китая. Наиболее того, Индонезия в 2018 г. выступила с инициативой разработки Концепции Индо-Тихоокеанского региона АСЕАН, которая была утверждена в июне 2019 г. на саммите АСЕАН в Бангкоке.
ИТР, АСЕАН, Наша родина
Боясь ослабления собственных позиций в Юго-Восточной Азии, правительство С. Абэ пошло на соглашение. Принцип центральной роли АСЕАН в решении региональных заморочек сохранности, необходимость сохранения которого не один раз подчёркивали, в том числе, и представители русского управления, был объявлен Токио подходящим концепции ИТР. При упоминании концепции японское правительство также отказалось от использования термина «стратегия», что могло быть соединено с учётом вероятных опасений неких стран АСЕАН относительно реакции Пекина. Хотя в целом положительное восприятие в АСЕАН не только лишь американских, да и японских подходов к ИТР остаётся под вопросцем.
Совместно с тем так именуемая 3-я опора японской концепции ИТР (обеспечение мира и стабильности) является более спорным элементом японского подхода к ИТР. В согласовании с официальной позицией, Япония дает сосредоточиться на последующих сферах: миротворческие операции, борьба с терроризмом, морским пиратством, ликвидация последствий стихийных бедствий, соблюдение режима нераспространения, общий мониторинг ситуации с морской сохранностью (Maritime Domain Awarness, MDA). Из совместного заявления, размещенного по итогам состоявшейся в апреле 2019 г. встречи «два плюс два», следует, что сотрудничество США и Стране восходящего солнца с «партнёрами по вольному и открытому Индо-Тихоокеанскому региону» становится одним из ценностей для японо-американского союза сохранности. Таковым образом, могут иметь пространство глубочайшие расхождения меж декларируемыми Токио принципами «свободы и открытости» ИТР и необходимостью неизменной «сверки часов» с Вашингтоном по Индо-Тихоокеанской теме, в том числе, из-за наличия в ней военной составляющей.
С. Абэ, потративший значительную часть собственных политических ресурсов на продвижение концепции ИТР, в качестве одной из приоритетных задач лицезрел достижение высококачественного сдвига в российско-японских отношениях. К примеру, для западных партнёров Стране восходящего солнца оказалось огромным разочарованием то, как Токио участвовал в обозначившейся опосля украинского кризиса попытке изоляции Рф, ограничившись совсем символическими шагами. Охото надежды, что Япония, являясь одним из основных «модеров» концепции ИТР, и в предстоящем будет заинтересована в том, чтоб данный мегапроект не стал доп источником напряжения в российско-японских отношениях.
_____________________
Yennie-Lindgren W. Old Sake, New Barrel? Japan’s Free and Open Indo-Pacific Strategy // Mind the Gap: Comparing Views of the Free and Open Indo-Pacific ed. By Sharon Stirling, April 2019, No. 9, p. 36
Источник: