— Философски. А как иначе? Помню, сколько мне — 75, мозги же не ампутированы. Могу вычесть из 2022 год рождения. А вы хотите, чтобы я ответил, мол, ощущаю себя на сорок? Но это не так. Когда солнышко выходит, молодею. Лет пятнадцать минус, и готов пуститься в пляс. Только ноги после инсульта не сильно позволяют. А в общем-то, я еще орел и пишу иногда веселые песни.
— Друзья — это штучный товар. Я благодарю Бога, что у меня не было ситуаций, когда я бы мог проверить их на верность. За исключением, наверное, моего инсульта. Когда я лежал, как киборг, после своей болячки, — весь в трубочках, когда меня кормили через зонд в носу, моим здоровьем стали интересоваться люди, от которых я совершенно не ждал ничего подобного. Они присылали деньги, кто-то приезжал навестить. Было так приятно. А были и те друзья, кто не приехал. Моя болячка стала тестом на дружбу.
— Я понял, что и вера — не пустая история. После инсульта я поверил, что мы творения Господа. А это привело к тому, что я перестал в значительной степени суетиться. Всё это приключилось со мной после 70-летия, после мощного концерта в Кремле. Я три часа без фонограммы пел. А до этого много переживал, нервничал, долго репетировал. Нужны было найти друзей, которые инвестировали бы в этот концерт. Чтобы в Кремле поднять занавес, надо довольно много денег. А чтобы показало телевидение — отдельный бюджет. Я столько сил и эмоций отдал, выясняя отношения с теми же телевизионщиками, с коллегами, что вскорости меня догнал инсульт. Но я доволен. Потому что концерт дал ощущение, что я не зря прожил жизнь в искусстве, как говорил Станиславский. Хотя жена говорит: «Лучше бы ты ходил, как до инсульта, и не хромал».
— Знаете, сцена, зритель лечат. Я уже через две недели после удара попросил жену привезти в больницу гитару. Левой рукой взял аккорд, а правая была настолько слабая, что я не смог ею попасть по струнам гитары и расплакался. Через три месяца я отправился на реабилитацию и там предложил главному врачу организовать мое выступление для таких же восстанавливающихся, как я. Свой первый концерт я назвал паралимпийским. Потому что на сцене был инвалид, а в зал зрителей привозили на каталках, поздоровее приходили на костылях. Человек двести слушателей было.
Самое интересное, что этот концерт дал людям ощущение, что можно выкарабкиваться из этой болячки. А я понял, что уже не имею права опускать руки. В меня верят, я впереди идущий, как горьковский Данко с выдранным сердцем.
— Есть проблемы. Про инсультников говорят: «Рука просит, нога косит». Я подхрамываю. Однажды сказал, что почувствую себя здоровым, если прокачусь на горных лыжах по «зеленой» трассе. Но, здраво оценивая свои возможности, понимаю, что до сих пор не готов встать на лыжи. Лучше буду ставить рекорды в бассейне. Плаваю я прилично.
— За время пандемии я умудрился записать пять альбомов! «Марина», «Чайки», «Я буду память листать по минутам» к 75-летию Великой Победы, «Здравствуйте, как живете-можете», ну и «По-приятельски». Последний посвятил своему другу Саше Зарецкому. Лидер группы «Старый приятель» скончался в марте прошлого года.
Многие музыканты в пандемию сидели без дела, но я постоянно находил себе работу и помогал коллегам. Мой соавтор Юрий Ремесник подцепил коронавирус. И, чтобы он не думал о своих болячках, я заставлял его писать стихи. А к вечеру я присылал уже «нетленку».
— Мода на ретро никогда не проходила. Люди, фанатевшие от своей музыки в двадцать лет, став старше, приобрели свободу от домашних хлопот и работы. Им хочется поймать те кайфы, которые они ловили в молодости. Они начинают ходить на концерты своих кумиров. А ренессанс переживали и Элвис Пресли, и Rolling Stones. У нас же постоянно проводят какие-то «Дискотеки 80-х». А что до слабости и молодежи, так на этот вопрос я уже давно себе ответил: мне не дышат в затылок. У меня такое ощущение, что с молодыми мы бежим в разные стороны.
— Зачастую чтобы скрыть свою беспомощность, молодежь просто прячется за новые формы. Можно и Окуджаву прочитать как рэп. Но зачем? Когда я только занимался поиском жанра, меня смешили коллеги, которые говорили: «Я буду играть хэви-метал». И вот уже за текст брался какой-нибудь Брюсов или Фет. И как же нелепо выглядели рассуждения про лютики-цветочки под энергичный хеви-метал. Не стоит экспериментировать с классиками. Напиши свое.
— Если я скажу, что обидно, меня обзовут завистником и старым псом, который уже сошел с дистанции и брюзжит по поводу молодежи. Здесь, либо доказываешь делом, либо не ноешь. Но сейчас доказать делом сложно, поскольку музыка из довольного культового явления, каким она была в моей молодости, стала предметом интерьера. Она льется отовсюду, и никто ее не воспринимает, не вслушивается.
Даже в клипах очень редко бывает длинный кадр, в котором бы показывали артиста. Потому что уровень личности людей, которые снимаются, настолько низок и неинтересен, что нужно через полторы секунды сменить кадр, чтобы зрители не успели разобраться, что в этих глазах ничего нет. Таково мое мнение, но выглядит оно как старческое брюзжание.
(Зоя Игумнова, «Известия», 17.02.22)
Источник: