— Родом я из города-героя Минска. Мое детство прошло, как и у многих советских детей, не очень богато и порой даже не слишком весело. Оно запомнилось еще и тем, что у меня возникали некоторые разногласия с отцом.
Я принимала участие во всех кружках: занималась выжиганием по дереву, макраме, ходила на легкую атлетику, увлекалась фристайлом, играла на фортепиано, писала песни. Уже в девять лет пела в детском хоре при нашем главном Оперном театре. Это была большая честь для меня. А уже в 14 лет я работала в Государственном оркестре Михаила Яковлевича Финберга.
— Я не понимаю людей, которые не знают, кем стать. Я изначально понимала, что буду музыкантом, певицей – в общем, заниматься всем, что связано с музыкой.
— Что такое паническая атака? Это когда тебе страшно, но ты не понимаешь почему, ведь никакой опасности нет. При этом у тебя поднимается давление. Ты не можешь нормально петь, соображать, у тебя кружится голова. И в таком состоянии человек хочет закрыться от всего и всех, лежать и отдыхать, ждать, что как только станет полегче, ты пойдешь к психологу на прием.
Либо ты пройдешь медикаментозное лечение, либо все круги ада, в ходе которых узнаешь, как можно и нужно с этим бороться. Для меня сидеть дома не проблема. Я могу хоть неделю смотреть любимые фильмы. Просто одно дело, когда ты сама этого хочешь или тебя вынуждает карантин, другое – когда ты не можешь нормально общаться с людьми из-за своего состояния.
— Не один раз. Мой директор обычно стоял на стреме, знал, что в любой момент мне может стать очень плохо, и я начну заикаться. Есть такое лекарство на травах – Кармолис, после употребления которого спазмы становятся меньше. Оно мне помогало.
Поскольку мы выступаем для зрителей, то я не хочу, чтобы меня накрыло состояние: «Отстаньте от меня, я хочу в номер». Те, кто страдает подобным недугом, понимает меня. А те, кто этого не знает, лучше им этого и не знать.
— Как все знают, я люблю джаз, блюз, регги, фанк. Это означало, что девушка со светлой кожей поет музыку, которую придумали люди с темной. А в этом псевдониме был такой замес и вайп…
— Распад Советского союза, купоны на сахар, одинаковые ковры у всех дома, первые жвачки «Стиморол», шоколадки «Сникерс». Тогда это все казалось чем-то невероятным. Мы считали, что с этими «Сникерсами» мы самые модные на районе. Начала появляться хорошая музыка – именно та, что близка мне, возможность слушать ее. Хотя раньше для этого нужно было купить «магник» (магнитофон. – Прим. ред), а кассеты мы заслушивали до дыр, перематывая их карандашом. Это было прикольно, это же детство.
— Мы очень сильно с ним дружили. Я вообще стараюсь поддерживать отношения со всеми своими мальчиками – красивыми, талантливыми. Это были более близкие отношения, чем, например, с Мотом. Но потом вдруг что-то произошло. И я не знаю, что. Я писала Давиду (настоящее имя Птахи – Давид Нуриев. – Прим. ред.): «Что случилось? Почему ты на меня обиделся? Что я сделала?»
Мы защищали друг друга в каких-то интервью, потому что о нем ходит много разных сплетен, хейтеры то и дело говорят что-то плохое. Птаха в свою очередь тоже защищал меня на концертах. Давид был мне близким человеком. И я очень расстроилась, когда он без объяснений прекратил со мной всякое общение. Может быть, Давид что-то переоценит, может, я его чем-то обидела. Но вы знаете, артисты – очень обидчивы. И я надеюсь, что мы все-таки поговорим и продолжим дружить. В любом случае он остается для меня дорогим человеком.
— Я записывала треки с 10-15 рэперами. Но это не значит, что с ними со всеми у меня были нежные отношения. Далеко не со всеми… Отношения же с Мотом можно назвать приятельско-легкими. Мы всегда друг другу улыбаемся, рады друг друга видеть. Записали трек, получили все премии. И как говорится: «До свидания!»
Списываемся друг с другом по суперпраздникам и то не могу сказать, что всегда поздравляем друг друга с днем рождения. Это был коллаб ради коллаба. Поверьте, не все артисты, записывающие дуэты, дружат и уж тем более состоят в любовных отношениях. Люди разные. С кем-то нам легко общаться и ладить, а с кем-то – нет
— Сериал «Кухня» — мое главное достижение, сериал «Под прицелом» с Романом Курцыным, фильме «Байкал-3». Еще я снималась в сериале про разборки наших бандитов. Но я играла там себя, просто пела и танцевала с одним из представителей криминала.
— Когда я посмотрела работу с Курцыным, то подумала: «Зачем я там снялась?» Жаль, что я не ходила на курсы актерского мастерства. Но как только у меня появится время, я их освою. Конечно, я не стану такой гениальной актрисой, как Скарлетт Йохансон, но подучиться никому не помешает. Это новый опыт. А вдруг я переквалифицируюсь из певицы и автора в актрису? Почему нет?
— У меня очень много корней: белорусская, еврейская, польская, есть немного немецкой. Все это намешано. А вообще я славянка. Почему-то не относила себя ни к белорусам, ни к украинцам, ни к россиянам. Потому что я считала, что это фактически один народ, который должен поддерживать друг друга. Так было в Советском Союзе.
— Мне 36. Я абсолютно не скрываю свой возраст и другим не советую. Мне кажется, главное – на сколько лет ты ощущаешь себя в душе. Я вообще сегодня говорила своему товарищу, что не считаю себя взрослой. Я смотрю на себя в это маленькое окошко и мне не кажется, что я взрослая тетя. Хотя подростки лет 15 могут так считать, но только не я. Главное – чем ты живешь и чего хочешь.
— Достаточно много. Но, конечно, после наступления ковида и когда все закрыли, я стала зарабатывать гораздо меньше. Потому что основной доход артиста – это концерты. Но учитывая, что я автор, то получаю деньги каждый квартал. И вообще, смотря с кем сравнивать. По сравнению с Ди Каприо – наверное, мало, а если сравнивать с другими певицами, то много. На все хватает, все хорошо.
— Я сначала хотела подать в суд, а потом думаю: «Господи, да я же сейчас буду судиться с ними три года». Это лишние деньги и нервы. А ничего же никому не докажешь, потому что принято считать, что если девушка сексуальная, у нее сексуальные клипы, и она на сцене позиционирует себя игриво, то она обязательно должна заниматься сексом за деньги.
Недавно возникла одна ситуация, над которой мы с агентом долго ржали. Один мужик пишет: «Здравствуйте, я агент такого-то, такого-то бизнесмена. Скажите, а на каких условиях мы можем организовать с Бьянкой ужин с продолжением в его пентхаусе?»
Меня удивило, что некоторые парни настолько в себе не уверены, что думали, будто я назову цену. Они еще написали, что к серьезности намерений нет никаких вопросов. Ситуация, конечно, не единичная. Ко мне не раз приставали, бывало, что и насильно. И приходилось убегать.
Приходи на концерты, купи цветы, поднимись на сцену, скажи: «Я Боря, я хочу пригласить тебя на свидание». Если ты мне понравишься, и я увижу в твоих глазах искру необычности и искренности, то почему вы считаете, что я не пойду на эту встречу? Могу и пойти.
— Прежде чем пожениться, мы с Ромочкой прожили вместе полтора года. А еще знали друг друга восемь лет. Он, конечно, очень многое значит в моей жизни. И мы до сих пор общаемся, дружим. Но когда мы уже начали ругаться в духе: «Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему», никто не шел друг другу на уступки. И тогда я поняла, что мне дома больше плохо, чем хорошо. Я стала разбивать его гитары. Все летело, пердело и радовалось и через пару месяцев угасло. Мы оба остыли. Решили, что все, хватит, собрали вещи, и он уехал далеко…
После этого мы виделись только спустя длительный срок. Притом это был обмен подарками. Больше у меня не возникало к нему никаких вопросов. Бывает, что люди не общаются годами или вообще никогда. Типа «бывший» — это табу на общение. Я общаюсь почти со всеми своими бывшими — за исключением тех, от кого остались неприятные воспоминания и эмоции.
— У меня есть несколько ухажеров. Но сейчас я нахожусь в странных отношениях с одним хорошим мужчиной. При этом мы оба понимаем, что нам не светит какое-то совместное будущее, и просто общаемся, заботимся друг о друге, дарим подарки, сувениры. Вопрос только в том, что парень живет в другом городе. А на моем счету столько подобных историй…
Если человек приезжает к тебе из другого города и страны – это очень большая ответственность. А вдруг ты скажешь: «Я не люблю тебя, давай вали обратно». Но между нами существует какая-то ментальная связь, что меня очень радует.
— Я могу сказать так: мечтать – мечтаю. Но, возможно, попозже. Во-первых, у меня нет спутника, во-вторых, я хочу полноценную семью, чтобы отец знал, что у него есть ребенок и что он за него в ответе. Это для меня очень важно. Я, конечно, заморожу свои яйцеклетки и когда буду уверена в чем-то, то решусь на такой шаг. А возможно, захочу ребенка и без мужчины…
(«Телепрограмма», 01.10.21)
Источник: